Реформы, начатые Абулгази-ханом и продолженные его преемником Ануша-ханом, стали первой масштабной попыткой правящих кругов изменить внутриполитическую структуру общества ханства, решить накопившиеся социально-экономические проблемы. Вместе с тем, как отмечалось, данные преобразования носили имманентный характер, позволяя решать проблемы лишь в краткосрочной перспективе. В дальнейшем же созданная система породила новый узел противоречий, растянувших почти на сто лет политический и социально-экономический кризис в ханстве.

По справедливой оценке исследователя Вильяма Вуда, «для всех узбекских ханств региона XVIII столетие было также периодом племенного переворота, ускорившего смену правящих домов Хивы и Бухары, спустя годы внутренней политики хаоса и дезинтеграции»!.

Наиболее показательны в этом отношении последующие 30 лет после смерти Ануша-хана, т.е. 1689-1715 гг., справедливо названные Ю. Брегелем, «вероятно наиболее туманным периодом поздней истории Хорезма», когда «одиннадцать или даже тринадцать ханов сменили друг друга; двое или трое из них были сыновьями Ануша, двое или трое из них возводили свое происхождение к другим Арабшахидским ханам, в то время как происхождение остальных было крайне неясно, [не исключено], что среди них были и прямые самозванцы».

В этот период, пользуясь слабостью центральной власти, отложилась от Хивы и стала фактически самостоятельным владением область Арал с центром в городе Кунград, расположенная на севере Хорезмского оазиса в нижней дельте р. Амударья.

Относительно продолжительным было правление одного из потомков Султан-Гази Султана - Ширгази-хана (1714-1726), которому также пришлось вести упорную борьбу с отдельными представителями племенной знати. Одним из наиболее влиятельных из них был Ширдалибий из племени мангыт, возведший на престол в Аральском владении султана Шах Тимура в качестве альтернативы царствовавшему хивинскому правителю.

Нестабильная внутриполитическая ситуация в Хивинском ханстве в течение первой половины XVIII в. побуждала правящие круги сопредельных государств, в чьи геополитические интересы входило подчинение в той или иной форме территории Хорезмского оазиса, предпринимать активные действия. Наиболее характерными проявлениями данного процесса стали экспедиция А. Бековича- Черкасского в 1715-1717 гг. и завоевание Хивинского ханства в 1740 г. войсками иранского правителя Надир-шаха Афшара.

Внешнеполитические позиции России при Петре I после проведения ряда успешных военных кампаний на Западе значительно окрепли. Однако деятельность российского императора не была односторонней: прокладывая дорогу России на Запад, он не оставлял без внимания и граничившие на Востоке среднеазиатские ханства, предпринимая попытки их подчинения. Как отмечал историк XIX в. С. Соловьев, особенно соблазняли российского монарха «металлические богатства Средней Азии».

В 1715 г. российским императором была снаряжена и отправлена в Хорезм экспедиция во главе с капитаном-поручиком гвардии, князем А. Бековичем-Черкасским, в задачи которой, по сообщению российских источников, вменялось склонить хивинского хана «к подданству России» и «утвердить русское господство в Средней Азии при помощи военных отрядов». В состав экспедиции были включены 6000 солдат и казаков, а также артиллерия. В 1716-1717 гг. у Красноводского залива (на Каспийском море) была построена крепость, и вскоре А. Бекович-Черкасский выступил по направлению к Хиве.

Двигаясь по караванной дороге вдоль западного берега Аральского моря, экспедиция благополучно достигла оживленных оазисов Хорезма. В ходе состоявшихся переговоров руководство экспедиции планировало получить содействие хана в исследовании местонахождения песчаного золота.

Однако хивинское правительство во главе с Ширгази-ханом с недоверием отнеслось к экспедиции: постройка крепости, неоднозначные действия руководства отряда, а также состав экспедиции, состоявший из значительного количества военных частей и специалистов, были расценены им как попытка подчинения Хивинского ханства. Ширгази-хан предложил разделить шеститысячный отряд на несколько групп и рассредоточить их по основным городам ханства, мотивируя это невозможностью прокормить в одном месте такое количество людей. Несмотря на возражение ряда офицеров, А. Бекович-Черкасский согласился рассредоточить отряд. Сразу после разделения российское войско было обезоружено, а сам руководитель экспедиции казнен.

Таким образом, провал экспедиции А. Бековича-Черкасского значительно отсрочил проникновение Российской империи в среднеазиатские ханства.

Гораздо более пагубные последствия для Хивинского ханства имел поход иранского правителя Надир-шаха Афшара. До этого в результате завоевательных походов (1738-1739) шаху удалось покорить Закавказье, Афганистан и Северо-Западную Индию. К тому времени Хорезм, управляемый Ильбарс-ханом (1728-1740), представлял собой единственный оплот борьбы против гегемонии Надир-шаха в регионе.

Согласно сведениям исторических сочинений, в октябре 1740 г. Надир-шах двинулся на завоевание Хорезма. Бухарское ханство, политически ослабленное в тот период, подчинилось войскам кизилбашей без всякого сопротивления. В Хиве, наоборот, войскам иранского правителя было оказано упорное сопротивление, а жители Хорезма, по словам современника тех событий, «руку храбрости и смелости протянули к сражению с этим шахом». Однако в результате ожесточенных сражений хорошо снаряженному войску Надир-шаха удалось разбить хивинские войска. Правитель Хорезма Ильбарс-хан вместе с двадцатью приближенными был предан смерти.

Завоевание Надир-шахом Хивинского ханства отрицательно отразилось на жизни страны. В ходе сражений огнём персидской артиллерии в Хиве и Ханкахе было разрушено большинство зданий, 4 тысячи хивинцев были переселены в Хорасан, в окрестности Абиверда, столько же было угнано для несения службы в кизилбашском войске, реквизировано большое количество продовольствия, в том числе 1000 харваровь зерна.

Реквизиция продовольствия и увод мужского населения в существенной степени подорвали экономику ханства. Смерть Ильбарс-хана и попытки Надир-шаха назначать лояльных себе правителей в Хиве привели к новому витку междоусобных войн, захлестнувших ханство в конце первой половины XVIII в. и задержавших развитие страны на несколько десятков лет. В качестве одного из доказательств хозяйственного упадка ханства в этот период можно привести сообщения русских источников о том, что на традиционной ярмарке в Оренбурге в 1741 г. «...из хивинцев не было ни одного человека, именно вследствие разорения страны шахом Надиром».

В попытках сохранения дальнейшего контроля над регионом Надир-шах использовал тактику поддержки местных лояльных племенных элит, в частности мангытов, руками которых возводился на хивинский престол тот или иной марионеточный чингизидский султан. Судя по сведениям «Firdaws al-iqbal», такой опорой Надир-шаха в Хорезме, вплоть до его смерти в 1747 г., были два влиятельных предводителя местных мангытов братья Артук-инак и Хуразбек, которые, по словам Муниса, «управляли всем Хорезмом единоличной властью». Последние регулярно согласовывали с персидским правителем кандидатуру последующего хана, возводимого на престол Хивы, запрашивали военную поддержку против выступлений туркменских племен и своих политических оппонентов. Подобная политика, спустя непродолжительное время, гальванизировала новый виток обострения междоусобной борьбы между различными группами и способствовала фактической девальвации остатков авторитета ханской власти в Хорезме.

По образному выражению Муниса, ханы в это время «не имели ничего, кроме титула [хана]», в то время как «власть в стране, назначение и устранения [с должности] находились в руках амиров». Ханы в рассматриваемый период, за редким исключением, превратились в абсолютных марионеток в руках различных политических групп. Дошло до того, что в различных частях ханства отдельные политические группы выдвигали своих ханов и от их лица формулировали претензии на власть в Хорезме. «Играми в ханы» («Хан базы») именовал данный политический тренд в Хорезме середины XVIII в. современник этих событий бухарский историк Абдал-Карим Бухари.

Так, хивинский историк начала XIX в. Мунис писал, что вслед за убийством ставленника Надир-шаха - Тахир-хана (1740-1741) на хивинский престол был возведен сын казахского правителя Абулхайр-хана - Нур-Али-хан (1741). Последний, являясь простым орудием в руках выдвинувших его представителей узбекской знати, был смещен после 3-месячного правления. С согласия Надир-шаха на престол был возведен Абулгази-хан II (1741-1745), сын казненного в 1740 г. хана Ильбарса. Главную роль в его правление в ханстве, как отмечалось, играли братья Артук-инак и Хуразбек, представляющие мангытскую племенную знать. Спустя некоторое время после восшествия на престол, новый правитель, воспользовавшись отсутствием Хуразбека, казнил его брата Артук-инака. Однако удержаться у власти Абулгази-хану II не удалось и уже вскоре по возвращении Хуразбека он был предан казни последним. Следующий хан - Гаип, также в попытке восстановить самостоятельное правление в 1751/52 г. нанес серьезный удар по позициям мангытов в Хорезме, убив Хуразбека, а вместе с ним казнив 18 человек - ближайших родственников последнего, а также 60 представителей мангытской племенной аристократии. После чего, как сообщает Мунис, Гаип-хан «стал независимым правителем». Однако уже в 1755/56 г. Гаиб-хан, опасаясь заговора амиров племени Найман, был вынужден оставить хивинский престол и бежать в казахские степи. Последующие ханы, вплоть до официального воцарения Кунградов в 1804 г., не имели даже намеков на самостоятельное правление.

Следующим ханом стал Тимур-гази-султан (1757-1762), присланный в 1757 г. в Хиву по просьбе враждовавших между собой сановников бухарским правителем мангытом Мухаммад Рахимом. Однако и назначение «нейтрального», не связанного с местными группировками хана не внесло спокойствия. Пробыв на хивинском престоле семь лет, Тимур-гази-хан погиб насильственной смертью в 1176/1762.

Пожалуй, в качестве одного из наиболее ярких примеров абсолютной инструментализации принципа отбора кандидатов на хивинский престол, равно как и самого процесса интронизации, можно привести сведения о Тауке-хане (1762-1764). Согласно Мунису, последний, будучи одним из султанов-чингизидов, прибыл в Хиву по торговым делам и остановился в местном караван-сарае. Между тем, его пребывание в Хиве совпало с убийством Тимур-гази-хана, в результате чего Тауке-хан фактически насильно был доставлен во дворец и возведен на престол. Просидев на хивинском престоле около полутора лет, в 1764/65 г. «по своему собственному настоянию он был освобожден от должности хана».

Напряженная политическая обстановка в ханстве значительно усугубилась активным вмешательством в политические процессы предводителей туркменского племени йомутов. Привлечение противоборствующими группировками Хорезма на свою сторону предводителей туркменских племён привело к захвату последними в середине 60-х годов XVIII в. фактической власти в стране.

Экстенсивное скотоводство было основной формой хозяйства туркменских племен к XVI в. В связи с оскудением пастбищ Устюрта, Каракумов и Копет-Дага часть туркменских племен была вынуждена расселяться в пределах Хорезмского оазиса и вести полукочевое хозяйство, совмещая земледелие со скотоводством. В XVIII в. туркмены были представлены в Хорезме, в основном, четырьмя племенами: салырами, йомутами, чоудурами и теке.

Участие йомутов на стороне той или иной противоборствующей группировки Хорезма в 40-70-е годы XVIII в., а также крайняя слабость центральной власти привели к значительному усилению влияния предводителей этого племени в политической жизни страны. В результате несколько раз (1743, 1767-1770 гг.) им удавалось на непродолжительный период овладеть почти всей территорией ханства.

Пожалуй, наиболее драматичный момент наблюдался в 1184/1770 г., когда йомуты овладели Хивой, свергли очередного «марионеточного» хана Булагая и возвели на престол Джахонгир-султана. Спустя некоторое время, они завладели Хазараспом, Ханках, Аралом, а также другими областями Хорезма (мамалик-и Харазм). В результате, как свидетельствует хивинский историк, «у простых людей (фукара ва райат) не осталось имущества. Жестокость и насилие вышли за всякие границы. Население не могло перемещаться из одного населенного пункта (калъа) в другой».

Дестабилизации политической жизни спровоцировали сильнейший голод в основных районах Южного Хорезма, который усугубился эпидемией чумы. В результате, как драматично повествует Мунис, «люди были вынуждены употреблять в пищу собак и кошек», «большинство узбеков и сортов [Хорезма] рассеялись и переселились в Арал и Бухару, квартал за кварталом (махалля за махаллей) и род за родом. Большинство городов (кала ва билад) были заброшены. В Хиве не осталось людей за исключением 40 семейств. Во время пятничных молитв участвовало только три-четыре человека. А орошаемые земли [мазра'а], деревни и озера покрылись зарослями тростника».

Таким образом, сильнейшая децентрализация и перманентные междоусобные столкновения, влекшие за собой частое перераспределение ресурсов между различными группами, отсутствие унифицированных мер веса, площадей и т.п., единой системы налогообложения, вели к размыванию многих существовавших правовых, административных и фискальных практик. Так, в частности, в условиях дискредитации ханской власти и крайнего ослабления позиций государства, становились более аморфными такие институты, как центральная власть, фискальный аппарат, государственное землевладение, регулярное войско и др.