Входившие в состав правительственной делегации представители национального крупного торгово-ростовщического и промышленного капитала, явно надеявшиеся на содействие Российского правительства в подъеме экономики ханства, особенно в развитии современных отраслей про-изводства, упразднение ограничений на осуществление внешнеторговых операций, в очередной раз убедились в непреодолимости искусственных препятствий на пути эволюции предпринимательства, воздвигнутых российскими властями. Они не достигли ожидаемых результатов и были вынуждены довольствоваться теми налоговыми послаблениями, которые сулили намечаемые реформы, а также мерами социально-культурного характера, направленными на совершенствование образования и здравоохранения.

Аккумуляция в «программе» преобразований разнопалитровых политических и социально-экономических целей отражала реальную ситуацию с расстановкой в ханстве политических сил, которые были заинтересованы в переустройстве хивинского общества, создании материальных и ду-ховных предпосылок для внедрения буржуазных отношений. Однако это единство носило временный характер. Широта социальной базы реформаторского движения, простиравшаяся от умеренных либералов (Ислам-Ходжа) и крайних радикалов (Хусаин-бек, Якупбай-кара Ирниязов) до консерваторов (Асфандияр-хан, Хаджибай Аманбаев) и части старообрядцев (Ашур-махрам, Талиб-Ходжа), примкнувших к реформаторам, указывала на недолговечность компромисса, заключенного между ними. Каждое из общественных движений и идейных течений, независимо от их места в политической палитре страны, отстаивало прежде всего интересы того класса или социальной группы, из среды которого генезировало. Но как только они оказывались за рамками его стратегических целей, союз, базировавшийся на компромиссе, тут же распадался. Эта закономерность не миновала развитие реформаторского движения и в Хивинском ханстве.

После возвращения из Санкт-Петербурга Сеид Асфандияр-хан обнародовал ряд фирманов с изложением целей и задач как политических, так и экономических реформ. Документы были подготовлены вазир-и-акбаром Ислам-Ходжой и его единомышленниками. Именно благодаря этому охватили все нововведения, рассматривавшиеся на российско-хивинских переговорах и признанные как целесообразные для реализации. В соответствии с ними были отменены традиционно практиковавшиеся некомпенсируемые ирригационные повинности. Повсеместно начался переучет сельскохозяйственных угодий. Хакимы и беки, другие главы местных администраций вилайетов, бекств и городов получили специальные тетради для ведения контроля за использованием вакуфного имущества, регистрации налоговых поступлений. Эти новшества должны были способствовать объективизации реального положения с землепользованием в стране, выявить сокрытые от учета сельскохозяйственные угодья независимо от их классификации и упорядочить налогообложение землевладельцев, на практике применив дифференцированную систему салгыта.

Важное значение в документах придавалось созданию современной структуры народного образования, призванной дополнить духовное, конфессиональное. Было признано необходимым открыть новометодные мактабы в Хиве, Новом Ургенче и других городах. В связи с этим, выполняя предписание краевой администрации, начальник Амударьинского отдела обратился к Сеиду Асфандияр-хану с предложением основать в городе Хиве подготовительную школу с 5-летним сроком обучения с преподаванием элементарных общеобразовательных дисциплин и религии на родном языке, открыть одновременно учительскую школу с 4-летним курсом обучения взрослых учеников местного медресе для подготовки их к учительской деятельности в местных мактабах. К письму прилагался и проект учреждаемой в Хиве подготовительной школы, составленный скорее всего Н.П.Остроумовым.

Модернизация коснулась и такого закостеневшего института, как судебная система, которая столетиями не подвергалась изменениям. В фирмане Асфандияр-хана о реформе судов впервые были четко сформулированы их права и обязанности при рассмотрении гражданских дел, связанных с разбором жалоб, имущественными спорами, оскорблением личности, нанесением легких телесных повреждений и т. п., а также уголовных, возбуждаемых при совершении особо тяжких преступлений, в том числе краже частной собственности, изнасиловании или избиении женщины и др. В документе впервые употреблялись такие понятия, как «следственные действия для определения истины», «сбор доказательственной информации», «предварительное расследование», указывались и виды наказаний за различные преступления. Таким образом наносился мощный удар по монополии шариата и духовенства в сфере гражданского права и судопроизводства, святости средневековых норм и принципов ислама.

Судам вменялось в обязанность при расследовании дел о наследстве руководствоваться принципами шариата. Споры о праве на наследование земельной собственности должны были рассматриваться представителем суда (казий) или духовенства с выездом на место и с использованием данных официальной «земельной тетради». Они обязывались заслушать обе стороны. При проведении следственных действий с выездом на место с истца взыскивались от 5 до 50 теньги в зависимости от характера и сложности разбираемого заявления. Учитывая наиболее распространенный характер тяжб, касающихся права на наследство, фирман разграничивал компетенцию местных шариатских и адатских судов. Если общая стоимость оспариваемого имущества превышала 50 тилля, то окончательное решение по делу принималось на самом высоком уровне — правителем. Местные суды, рассмотрев жалобу о дележе имущества или же праве на наследство, могли объявить приговор после получения заключения правителя и взыскать с заинтересованных сторон от 1 до 10 тилля, а в особых случаях — до 50 тилля.

В случае, если истец обращался в суд адата в письменной или устной форме с просьбой о подтверждении наследственных прав или дележе имущества, то решение по данному делу могло приниматься и кетхудами (старшинами) при обоюдном согласии сторон. При этом проводивший расследование ясаул-ходжа (старший есаул) имел право получить с заявителя за свои услуги до 4 теньги компенсационных. Если же размер спорной земельной площади был менее 1 фарсаха (0,5 дес.), в таком случае с учетом материального положения жалобщиков сумма компенсационной колебалась от 1 теньги до 1 тилля. При рассмотрении дела в течение 1—2 дней суды взыскивали до 1 тилля, а 10—15 дней — по 4 теньги от каждых 100 тилля стоимости наследуемого имущества.

В соответствии с нововведениями, за оскорбление личности, нанесение легких телесных повреждений, если подобного рода действия были засвидетельствованы кетхудой, виновный приговаривался наказанию палочными ударами (в зависимости от его телосложения). Количество ударов не могло превышать 25. За исполнение приговора взыскивался «миршаб пули» (полицейский сбор) от 1 до 2 теньги. Следует отметить, что в тех случаях, когда после получения наказания виновный не был способен самостоятельно передвигаться и доставлялся домой, тогда «миршаб пули» достигал от 10 теньги до 5 тилля, а за весь период излечивания раны и нахождения дома, доставку ему хлеба и других продуктов платил по 2 теньги за каждый день.

Привлеченный к ответственности за совершение особо тяжких преступлений, например, изнасилование, кроме лишения свободы, нес и материальную ответственность. Так, приговором суда с него взыскивались от 2 до 20 тилля «ясаул-пули» (караульный сбор) и «миршаб пули», а при заточении в зиндан (темницу) — «кунда пули», то есть плата за деревянные колодки, в которые он заковывался. Аналогичные сборы оплачивали и осужденные за кражу чужого имущества. Воровство шариатом относилось к разряду особо тяжких преступлений и поэтому оно наказывалось соответствующим образом по всей строгости традиционного мусульманского права.

Как преступление расценивалось избиение жены, изгнание ее из дома. Однако ханский фирман, родившийся в условиях политического, экономического и социального бесправия женщин, не мог поставить заслон их притеснениям, ущемлению чести и достоинства. В документе оговаривалось, что любое дело о факте насилия над женщиной подлежит рассмотрению в судах только в тех случаях, если имеется прошение есаула. Следовательно, само заявление потерпевшей не могло служить основанием для начала судебного разбирательства.

Фирманы Сеида Асфандияр-хана сразу же получили заметный общественный резонанс. «Туркестанские ведомости» 14 апреля 1911 года сообщили о статье Мохаммеда-Хади, напечатанной в газете «Танин», выпускавшейся в Константинополе. Автор ее утверждал о связи реформ в Хивинском ханстве с обновлением Турции. Подвергая сомнению обоснованность этой параллели, «Туркестанские ведомости» обратили внимание читателей на наметившееся улучшение взаимоотношений Хивы с Россией, создающей надежную основу для коренного реформирования политических и экономических институтов ханства, призывали общественность «горячо при-ветствовать преобразовательные стремления хивинского эмира». Публикации примерно такого же содержания были помещены и в некоторых других официальных изданиях. Откликнулись на начало реформирования хивинского общества так же и печатные издания российских джадидов, в частности, газета «Вакт» («Время»).

Только что вступивший в должность начальника Амударьинского отдела Н. С. Лыкошин, комментируя обнародованные Хивинским правительством реформы, констатировал, что Асфандияр-хан, «по его словам, задался целью водворить в ханстве справедливость, ввести равномерное обложение податью, уничтожить произвол сановников, незаконные их поборы и обременение народа натуральными повинностями». В своем рапорте на имя туркестанского генерал-губернатора он обстоятельно излагал содержание принятых Хивинским правительством документов, воздерживаясь от личных оценок. Они были изучены на всех инстанциях — и администрацией Туркестанского края, и внешнеполитическим ведомством, но по этому поводу официальные заявления или комментарии представителями правительственных кругов не делались. Вероятно, российские власти не были убеждены в достаточной последовательности Сеида Асфандияр-хана и его окружения, сомневались в решимости хивинских правителей осуществить намеченные реформы. Возможно, они ожидали первого практического результата.

В самой Хиве ханские фирманы, принятые по инициативе Сеида Ислам-Ходжи, вызвали отрицательную реакцию радикалов во главе с Хусаин-беком, старообрядцев из числа правящих кругов, ортодоксального духовенства и консервативной феодальной земельной аристократии. Принадлежа к различным социальным слоям и группам хивинского общества, проповедуя полярно противоположные взгляды, в то же время они оказались ярыми противниками реформ. Хусаин-бек и его окружение увидели в них укрепление позиций партии Сеида Ислам-Ходжи и провал своего политического курса. Как явствовало из документов, Сеид Асфандияр-хан, находясь под сильным влиянием вазир-и-акбара, не решился в одностороннем порядке пересмотреть отношения с Россией, провозгласить суверенитет и независимость Хивинского ханства. Вопреки ожиданиям крайних радикалов, ханские фирманы не предусматривали «расширение политических свобод», введение по примеру Турции и Ирана конституции, избрание парламента (меджлис). Крайние радикалы добивались в первую очередь именно этого.

Старообрядцев нововведения не устраивали потому, что переучет земель, установление государственного контроля над сбором налогов, отмена ирригационной повинности разрушали традиционную систему «кормления» государственного аппарата за счет налогоплательщиков. При измерении земельного фонда могли быть выявлены скрытие от учета площади, выпавшие из сферы налогообложения и сдававшиеся в аренду.

Отмена некомпенсируемых работ на ежегодной очистке основной ирригационно-мелиоративной сети, в ходе организации которых сановниками широко применялась система откупа за взятки, лишала их гарантированных доходов. Ужесточение контроля над сбором налогов, в том числе и с торговых операций, не позволяло чиновникам центральной и местных администраций разного ранга присваивать значительные средства путем манипулирования общей численностью налогоплательщиков, предоставления отсрочек и самовольного увеличения суммы, подлежащей взысканию.

Ортодоксальное духовенство категорически отвергало идею установления контроля государства над теневым и прибыльным вакуфным имуществом, особенно — земельным фондом религиозных учреждений. В этом секторе производилось не менее 25 % валового внутреннего продукта, которым распоряжалось исключительно духовенство. Будучи крупным земельным собственником и обладателем недвижимости, институт религиозных учреждений представлял собой некое государство в государстве, имел неограниченные возможности для влияния на политическую и социально-экономическую жизнь страны. Введение правительственного контроля над формированием и использованием вакуфного имущества, лишение его неприкосновенности подрывали экономическую основу могущества института духовенства, ставили в зависимое положение от государственной власти.

Попытки ханского правительства упорядочить практику судопроизводства и четко разграничить некоторые виды наказаний, ссылаясь на традиционное мусульманское право, де-факто означали ревизию норм и принципов шариата. Духовенство, игравшее ключевую роль в многоступенчатой системе судопроизводства, а также юриспруденции, разработке нормативных актов, этого допустить не могло.

Серьезный удар реформы наносили и по крупным земельным собственникам. Применение дифференцированных земельных налогов преследовало две взаимосвязанные цели: во-первых — создать надежную материальную базу для формируемого на новых принципах государственного бюджета и, во-вторых, — уравнять в правах и мелких, и крупных землевладельцев путем равномерного распределения налогового бремени. Вместе с тем распространение на крупных земельных собственников системы так называемого «пропорционального» налогообложения, при котором размер салгыта определялся отнюдь не произвольно, а ставился в прямую зависимость от объема землевладения, сужало возможности делать накопления и подрывало основу господства феодальной земельной аристократии в экономике ханства. Оно расширяло простор для предпринимательской деятельности формирующейся как класс молодой хивинской торгово-промышленной буржуазии.

Понимал ли Сеид Асфандияр-хан, какие последствия могут вызвать те фирманы, которые им были одобрены весной 1911 года? Ответить однозначно на этот вопрос сложно. Документы свидетельствуют, что он был натурой крайне противоречивой. Унаследовав трон в сложный для страны период, четко осознавал необходимость реформирования общества, ибо был в курсе нововведений П. А. Столыпина и тех преобразований, которые осуществлялись в Иране, Афганиста-не и Турции. Однако, придя к власти, Сеид Асфандияр-хан собственной программы не имел и потому постоянно апеллировал к различным политическим силам — то к Сеиду Ислам-Ходже или же Хусаин-беку, то к старообрядцам, видя в каждом из них одновременно и союзников, и противников, и конкурентов.

Ведя борьбу с самим собой, лавируя между политическими группировками, подпадая под влияние то радикалов, то соглашателей, то центристов, Сеид Асфандияр-хан преобразователем жизни Хивинского ханства так и не стал. Он неизменно озвучивал чужие идеи.

Источник: М. НИЯЗМАТОВ. Поиск консенсуса. Российско-хивинские геополитические отношения в XVI — начале ХХ в.
СПб., «Петербургское востоковедение», 2010. С. 334—343.